• Дата:      16 ноября 1981
• Место:      Норильск (Россия)
• Самолет:      Ту-154
• Авиакомпания:      Аэрофлот
• Причина:      Заклинило руль высоты

...В Красноярске в этот вечер была очень хорошая погода: пушистый снег, легкий морозец. Я заканчивала свои домашние дела, когда в окно постучали. Так мама моей подруги обычно, возвращаясь со смены в аэропорту, звала меня на улицу. Накинув шубку, выскочила в эту зимнюю сказку. Тогда я еще не знала, что, открывая дверь подъезда, пересекаю роковую границу между "до" и "после".

-- Наташа, -- осторожно начала она, -- отец в Норильск улетел? Кто командир, знаешь?
Я растерялась, пытаясь вспомнить сегодняшние папины разговоры по телефону. Дело в том, что дома было негласное правило -- никогда не спрашивать куда, когда, надолго ли летит папа. Это было плохой приметой, и, если хочешь все узнать, спрашивай заранее, но не в день полета.
-- Кажется... в Норильск, -- неуверенно сказала я, -- кажется... Шилак?
-- Самолет упал в Норильске, говорят, экипаж погиб, -- тревожные глаза Галины Николаевны, -- конечно, ничего не известно точно, но...
Это был вечер 16 ноября 1981 года.

В аэропорту Алыкель, как обычно по расписанию, ждали прибытия рейса из Красноярска. Правда, по погодным условиям Норильска рейс несколько раз задерживали: вылететь должны были в 11 утра, а получилось только после 17 часов, когда, наконец, установилась в Заполярье летная погода -- видимость 1200, температура наружного воздуха -- 25 градусов, ветер -- 3 м/сек, Ту-154 N 85480 поднялся в ночное небо. Через один час пятьдесят минут бортпроводница Тамара Абелева, объявив посадку, предложила пристегнуть ремни.

Для пассажиров окончание полета было большой радостью. Еще бы, столько часов ожидания. В салоне самолета все оживленно готовились к посадке: одни заранее одевались, другие пытались рассмотреть в черном иллюминаторе знакомый пейзаж. Проводники заняли свои места. Тамара, много раз летавшая этим рейсом, увидела знакомые огни и сказала Алексею: "Ну, вот и прилетели...".

В кабине тоже шла работа -- готовились к посадке. Все как обычно, вышли на связь с землей, начали снижаться...
Выписка из радиообмена между экипажем ВС (воздушного судна) 85480 и диспетчером ПДП аэропорта Норильск:
-- Диспетчер: Дальний привод, 480, на глиссаде, правее 20.
-- Второй пилот: 480, понял.
-- Диспетчер: Снижайтесь. Выше глиссады, 480. Удаление 3, правее 10.
-- Диспетчер: Выше глиссады 20 м, 480, правее 10.
-- Второй пилот: 480, понял.
-- Диспетчер: Удаление 2, правее 20.
-- Диспетчер: Правее 10, на глиссаде.
-- Диспетчер: Резко не снижайтесь, ниже 10.
-- Штурман: Оценка-а-а!
-- Командир ВС: Держать по приборам.
-- Штурман: Решение!
-- Диспетчер: Без снижения! Без снижения следуйте, 480, прекратите снижение!
-- Второй пилот: П...ц!
-- Командир ВС: Всем взлетный!
-- Б/механик: Взлетный.
-- Диспетчер: На второй круг уходите!
-- Командир ВС: Убрать шасси! П...ц нам.

Норильский диспетчер кричал: "Без снижения! Прекратите снижение! На второй круг уходите!" А машина не слушалась, и люди ничего не могли с ней поделать... До земли оставалось меньше ста метров...
Авиакатастрофа произошла в 19.30. Самолет, не долетев до посадочной полосы несколько сот метров, приземлился на мерзлый грунт...
От удара машина, которую понесло к бетонке, стала рассыпаться: сначала крылья, второй салон, потом первый, и кабина, переворачиваясь и ударяясь о землю, двигалась еще почти 300 метров...
Прошло двадцать лет со дня трагедии в заполярном городе. Это немалый срок для человеческой памяти, но забыть об этой беде невозможно и не хочется.

Мой отец, Захаров Юрий Павлович, был бортинженером на этом рейсе. Из экипажа, который состоял из семи человек, судьба уберегла троих. Бортинженера и двух бортпроводников, Тамару Абелеву и Алексея Басловяка. На борту было 172 человека, около 100 человек погибли под обломками, несколько человек умерли уже в больнице от тяжелейших травм. Папу спасло то, что за несколько секунд до катастрофы он отстегнул ремень безопасности и привстал, наклонившись к командиру. Тамару и Алексея, видимо выбросило от удара, как и пассажиров-норильчан Лену и ее мужа Жору. Они возвращались из заграничного отпуска, который провели в Германии.

Очень жаль, что не знаю ни одной фамилии тех людей, которые первыми оказались у места трагедия и начали спасательные работы. Знаю, что это и медики, и аварийно-спасательная служба, и пограничники, и экипаж только что приземлившегося Ан-12 и других машин, и каждый, кто мог покинуть свое рабочее место. Что там было страшно, понятно каждому. Но только те, кто бывал в Норильске зимой, может понять и представить, как было холодно и трудно. Норильский ветер пронизывает буквально до костей. Раненых грузили в электричку, которая в обычное время доставляет пассажиров в аэропорт и обратно в город, и в автомобильный транспорт, и везли, как только могли быстро, в город.

Я не знаю, к моему великому сожалению, чьи руки поднимали моего отца, кто нес его в электропоезд, как и многих других пострадавших. И благодарна безмерно и навсегда тем, кто нашел его и других в темноте морозной ночи, не побоявшись крови и боли...
Всех пострадавших доставляли в Норильскую горбольницу. По воспоминаниям Тамары Абелевой одна из медсестер, принимавшая больных в ту ночь, рассказывала позже: "Страшно было, как в войну".
Возвращение в сознание для Тамары было мучительным. Она не могла понять, почему оказалась в больнице, почему не может двигаться и глотать самостоятельно. А в памяти рождалась четкая картинка: рейс завершился благополучно, вернулись в Красноярск, она закончила все дела, сдала аптечку, собралась домой. Дальше был провал, и память вела ее по новому кругу. Почему она лежит здесь, что за люди вокруг, зачем они задают этот вопрос: знает ли она, что произошло? Надо вспомнить... "Да, прилетели домой, все сдала, и аптечку тоже". Это теперь Тома смеется: "Далась мне эта аптечка".

Несколько дней врачи боролись за жизнь Тамары. И, как потом рассказывали родные, она была на грани между жизнью и смертью несколько суток. Врач в реанимации предупредил, что если не очнется к вечеру, то надежды больше не будет. Она очнулась. А когда из реанимации увозили на каталке в хирургию, то реаниматологи шутили: "Чтобы прощаться пришла к нам на своих ногах", -- и Тамара обещала. Она честно выполнила обещание. Перед выпиской, еще медленно и неуверенно спустилась на первый этаж и, постучав, робко заглянула за дверь с надписью "Посторонним вход воспрещен". Перед зеркалом стоял незнакомый мужчина: "Вы к кому?", -- спросил, не оборачиваясь. "Да я уезжаю, с девочками пришла попрощаться", -- смутилась Тамара. Мужчина обернулся к ней и строго спросил: "А почему это только с девочками?" Это был зав. отделением реанимации Батурин, спасавший ее жизнь. Обняв Тому за плечи, повел в ординаторскую. "Вот, смотрите, ради чего мы работаем", -- сказал он коллегам.

В больнице Тамара подружилась с уцелевшими норильчанами -- Леной и Жорой. У молодой женщины был тяжелый перелом бедра, состояние ее мужа было немного легче. Но эту семью волновала и другая проблема -- Лена была на пятом месяце беременности. Врачи очень опасались последствий, но, к великому счастью, ребенок родился благополучно и вполне здоровенький. Сейчас Антону девятнадцать лет. Правда, после отъезда этой семьи несколько лет назад из Норильска на материк Тамара связь с ними потеряла.

А папа помнит, что пришел в сознание, совсем ненадолго, в электричке. Потом уже в больнице. Как записано в истории болезни, при поступлении общее состояние больного тяжелое. Несколько дней в реанимации. Позже ему рассказывали, как он в бреду приглашал врачей и медсестер танцевать. В выписке из истории болезни это тоже зафиксировано. Как любой документ, это -- строгая констатация фактов сухим профессиональным языком.

В каждой палате был установлен междугородний телефон, так что связаться с родными пациенты могли в любое время.
У каждого пациента был свои шефы из жителей города. Совершенно посторонние люди приезжали, привозили домашнюю еду, помогали вставать с постели, заботились о мелочах. Просто заботились как о своих близких. Всех, приехавших ухаживать за родными, устроили в гостиницы и прикрепили к специальному магазину, в котором можно было приобрести продукты для пострадавших. А когда людей стали выписывать, то каждого полностью обеспечили одеждой, вплоть до перчаток.

В Норильск прибыли известные специалисты из Красноярска и Москвы. Это профессор Дралюк Нина Семеновна, ст. научный сотрудник института им. Бурденко Шевелев И.М., ст. научный сотрудник ВКНЦ Богославский В.А., а также норильские врачи -- лечащий врач Широков, зав. Матюха Алексей Михайлович, врач-хирург Р. Ершова -- эти имена указаны в выписке из истории болезни папы. Этим людям и всем, кого я не могу назвать потому, что не знаю их имен, кланяюсь низко за спасение пострадавших в авиакатастрофе.

Добрая память экипажу, который по заключению прокуратуры РСФСР от 14 августа 1984 года признан полностью невиновным в этом происшествии.
Вот их имена:

Командир корабля Шилак Геннадий Николаевич. Заслуженный пилот СССР. Летал он на разных типах самолетов. В Бугурусланском училище -- на ПО-2. После его окончания, вернувшись в Красноярск, вторым пилотом ЛИ-2, затем командиром. Позже переучился на Ил-18. Когда стал командиром, то первый самостоятельный рейс выполнил в Норильск. Затем снова учеба и работа командиром Ту-154.

Второй пилот Алейников Александр Иванович, летчик с огромным опытом. Начинал в Енисейске с Ан-2, затем работал на Ил-14, Ил-18, Ту-154.

Штурман Карелин Андрей Владимирович в 1977 году окончил Ленинградскую академию гражданской авиации. Работу в Красноярском авиаотряде начинал в должности штурмана Ил-18, а в 1981 году переучился на Ту-154.

Бортпроводник Княжев Геннадий Федорович. Увы, я ничего не знаю о нем, кроме того, что было ему 27 лет, и у него была семья.

Каждый год 16 октября наша семья собирается на второй день рождения Юрия Павловича Захарова, моего дорогого папы. Тамару Михайловну Абелеву в этот день тоже всегда поздравляют ее семья и девчонки, коллеги по летной работе. К сожалению, я не смогла встретиться с Алексеем Басловяком, но знаю, что он по-прежнему связан с авиацией -- работает в аэропорту.

Информация: Браткова Наталья, Очевидец, Yarsk.ru